Привожу АВТОРИТЕТНОЕ, ОБОСНОВАННОЕ мнение ЦЕРКВИ на тему "МЕСТО и РОЛЬ ЖЕНЩИНЫ". Хочу подчеркнуть - ЭТО НЕ МОЕ МНЕНИЕ!!! Я сторонник ДРУГОЙ концепции, но считаю, что НИЖЕПРИВЕДЕННОЕ - ДОСТОЙНО ВНИМАНИЯ и ОБСУЖДЕНИЯ.
ОЧЕРК ПСИХОЛОГИИ ЖЕНСКОЙ В КОНТЕКСТЕ МУЖСКОЙ.
«Мужья, обращайтесь благоразумно с женами,
как с немощнейшим сосудом»
(1Петр. 3;7).
Содержимое сосуда сообщает значимость самому сосуду и определяет качество природы его: обыкновенные вещи обыкновенно хранятся в обыкновенном сосуде; вещам драгоценным прилично храниться в сосуде драгоценном (2Тим. 2;20).
Человек — «важный и драгоценный сосуд», призванный быть сосудом Божества. В нем Господь собирает и хранит духовное богатство Свое, определяя меру богатства качеством сосуда. Назначение человека — свой сосуд стяжавати во святости и чести (1Сол. 4;4), делая его достойным приятия Божественной благодати. В исполнении назначения заключается здравие для человека, который не может без вреда для себя не исполнять назначенного ему от века Создателем его. В исполнении назначения заключается блаженство для человека, который создан для жизни преисполненной неизреченного блаженства.
Созидается человек собственной рукой Божией, чем доказывается одновременно и величие и ничтожность природы его. Величие его — в богоподобности природы его; ничтожность — в недостаточности его как твари, ибо что глина в руке горшечника, то человек в руке Божией (Иер. 18;6), и как горшечник может сотворить сосуд по усмотрению своему, так и Бог по усмотрению своему творит что захочет (Пс. 113;11).
Сотворив человека по образу и по подобию Своему, Он сказал Сам в Себе: «Не добро быти человеку единому, его бытие неполно при одиночестве его, сотворим ему помощника по нему» (Быт. 2;18).
Одаренный способностями мыслить и чувствовать человек жаждал подобного себе существа, которого не находил ни среди тварей видимых, ни среди тварей невидимых, как ниже или выше его стоящих. Человек нуждался в существе одинаковом по сущности, но инаковом по ипостаси, нуждался не в силу внешних причин, но по самому бытию своему, нуждался в таком существе, которое могло бы восполнить недостаточность его собственного бытия или лучше сказать благобытия.
Тогда всеблагой Бог, создавший все условия для блаженной жизни человека, созидает ему то, чего желало сердце его, взяв для этого сокровенную часть его, которое Писание наименовало ребром (Быт. 2;22). Из этого «ребра» его, из сокровеннейшей части его, из самой его сердцевины, из сердца создал Господь Бог жену ему. «Обрати внимание на точность Писания, — говорит св. Иоанн Златоуст, — Оно не сказало: сотворил (επλασεν) но: создал (ψκοδομησεν — устроил). Поелику Бог взял часть от сотворенного уже и, так сказать, дал только, чего не доставало».
Увидев ее, воскликнул человек восторженно: «Се, ныне кость от костей моих и плоть от плоти моея: сия наречется жена, яко от мужа своего взята бысть» (Быт. 2;23)! Первый человек увидел в ней как в зеркале отражение своей совершенной природы и сразу прилепился к ней всей душой своей, сказав пророчески, что вследствие такой любви оставит человек отца своего и матерь и прилепится к жене своей, и будет два в плоть едину (Быт. 2;24). Слово «плоть» в устах Адама означает не тело как таковое, а весь духовно-телесный состав человека, потому что само Священное Писание о первозданных муже и жене говорит, что они представляли собой единое существо — человека (Быт. 5;2). Не только телесно единились Адам и Ева, целуясь и обнимаясь, но и душевно, представляя в двух телах одну душу. Таково свойство любви, что любящие представляют собой нечто одно цельное и нерасторжимое, ибо «любовь связует любящих с Богом и друг с другом».
В этом единении друг с другом и с Богом состояла ближайшая цель первозданной четы, через исполнение которой они достигли бы полноты бытия в Боге. Для того и создана жена, чтобы быть с мужем и в муже, служа живым отображением богоподобия его, быть, по выражению апостольскому, славой его, которая, в сущности, есть слава Божия и отображением которой является сам муж (1Кор. 11;7). Впрочем, жена должна была служить не столько пассивным отображением совершенств мужа своего, сколько помогать ему в усовершении себя, вдохновляя его на устремление к достижению совершенства Божественного.
Этому призванию и соответствует то место, которое назначено жене от века. Жена хотя и равна мужу как единосущная и подобная ему, но место занимаемое ею второстепенное, зависимое, ибо она создана после мужа и для мужа. Не создан бысть муж жены ради, но жена мужа ради (1Кор. 11;9). Муж создан прежде жены, а потому в отношении ее имеет некоторое преимущественное и самостоятельное значение. Не муж приведен на потребность жене, но жена на потребность мужу; не муж от жены, но жена от мужа; не муж является славой жены, но жена есть слава мужа.
Назначение мужа относительно жены — быть главой жены. Назначение жены относительно мужа — сообщать «главе» жизненную способность. Сообразно этим назначениям каждый из них имеет отличные друг от друга свойства и способности: в мужчине преобладает способность мыслительная, в женщине — сердечная.
Ум — символ мужского начала, сердце — символ начала женского. И как ум и сердце по бытию своему изначально тесно соединены друг с другом, так что друг без друга не могут полноценно существовать, так и муж не может быть без жены, а жена без мужа, якоже бо жена от мужа, сице и муж женою (1Кор. 11;11), т.е. не только жена, но и муж состоит в некоторой зависимости от жены, как ум находится в некоторой зависимости от сердца.
В человеке ум без сердечного чувства не обнаруживает своей энергии, а чувство не возникает без действия ума. Деятельность ума осуществляется и выражается собственно в сердце, в области чувств. Ум облекается чувством как одеждой, почему и именуется иногда умным чувством. Познание человеком мира духовного не может совершиться одним умом или одним чувством. Ни муж без жены, ни жена без мужа не могут пребывать в Господе (1Кор. 11;11). Он недоступен для них в отдельности. Он познается ими при условии их единения и иерархического взаимоподчинения.
Дело мужа — возделывание того, что он получает непосредственно от Бога.
Дело жены — хранение в сердце своем того, что она получает от мужа.
Муж творит плод, оплодотворяет, а жена — хранит, вынашивает плод и рождает.
Женское без мужского бесплодно, мужское же без женского безжизненно.
Ева названа жизнью (Быт. 3;20) по преимущественному господству в ее естестве силы сердечной, чувствующей, ибо чувство — признак и условие жизни. Сердце — способность чувствовать себя, свое существование и переживать свое отношение ко всему, что находится вне или внутри его.
Адам способен был проникнуть в суть сотворенных Богом животных и дать соответственные им имена в силу господства в нем разумной силы души. Ум — владычественная сила души, предназначенная к руководству и наделенная соответственно этой функции способностью познавания, вéдения сути того, что находится вне его.
Женщина более восприимчива к внешним энергиям. Способность восприятия у женщины преобладает над способностью мыслительной и если мужской ум скорее откликается на абстрактную идею, то ум женский — на воспринятое во внешнем мире. Внешняя природа является для нее тем направляющим духом, указаниям которого она следует. Мужчина действует самостоятельно, от себя; его действия исходят изнутри во вне. Женщина же по существу своему пассивна; она преданно принимает то, что ей предлагают и хранит с любовью.
Ум человеческий по естеству своему должен быть в сердце, должен сочетаться с сердцем воедино, чтобы образовать цельную единую душевную структуру, способную к приятию Божественной энергии. Взаимные их отношения должны выражаться постоянным и неослабным контролем ума над сердцем, проникновением ума в сферу содержания сердца с целью сообщения должного направления всем возникающим в сердце движениям. Осуществление и сохранение такого отношения ума к сердцу называется пребыванием в сердце, внутрь пребыванием. Сущность этого пребывания состоит в том, чтобы сознание заключалось в сердце и упорядочивало все возникающие в сердце беспорядочные движения, оставляя добрые и искореняя худые. Сердце, предоставленное себе и не внимающее указаниям разума, становится неудержимым в своих порывах, беспорядочным, сластолюбивым и слепым.
По подобию отношения ума к сердцу должно быть и естественное отношение мужа к жене. Не сердце должно увлекать ум к тому, что ему желательно, а ум должен направлять сердце к тому, к чему сам стремится по природе своей — к Богу. Этой цели сердце должно содействовать, а не противодействовать. Жена должна покоряться мужу своему с любовью, видя любовь его к Богу и к ней в Боге.
Любовь женщины — это преданность. Жена любит по-настоящему только тогда, когда забывает себя ради мужа, сосредотачиваясь на нем и живя его жизнью. Для мужа любимая жена — сокровищница, влагалище, куда он полагает свое богатство.
Любовь мужчины — формообразующая. Муж придает свою форму тому, кого любит, воплощая созданный образ в прилепившемся к нему любимом существе. Женщина же, когда она любит, стремится, забыв о себе, погрузиться в этот образ и составить идеал для своего стремления. Можно сказать, что женщина дает мужчине живой материал, которому мужчина придает свою форму, вырабатываемую им под действием Божественной благодати. Отдельно от мужа жена не может ни сотворить, ни выбрать достойного плода, через который жизнь ее обрела бы Божественные свойства.
Адам получил от Бога указание о способе достижения богоподобия; знала это и Ева со слов своего мужа. В свою очередь, умный, но злой дух знал, что Адама, имевшего ум просвещенный Божией благодатью, искусить злыми помыслами было бы трудно, практически невозможно и он начал действовать на жену его как менее разумную и более подверженную влиянию движений телесно-душевного характера.
Он начал обольщение с «низшей части человеческого союза, чтобы постепенно перейти к целому». Диавол правильно рассчитал, что муж сделает уступку заблуждению жены, хотя и не по собственному обольщению, но ради любви к ней. Не случайно Апостол сказал, что Адам не прельстися, но прельстилась жена (1Тим. 2;14). «Это значит, — говорит блаж. Августин, — что она приняла за истину то, что говорил ей змей, а он не захотел отделиться от единственного сообщества с нею, даже и в грехе».
Адам совершил преступление, но не, потому что был, обманут или увлечен страстью, а повинуясь своей жене. Он знал, что делал, он сознательно преступал заповедь Божию, обманувшись разве что в том только, что счел совершаемое им преступление извинительным. Но он не был прельщен ни врагом, ни женой, ибо не сказал, что его прельстил змий или жена прельстила его, а просто, что он ел то, что дала ему жена (Быт. 3;12). Жена же призналась в том, что змий или диавол ее прельстил (3;13).
Таким образом, женский род уже тогда показал слабость свою и немощь в этом отношении. Апостол не сказал, что Ева обольщена, но ¬— жена, указывая тем самым на характерную черту вообще женской природы — легкомыслие. «Легок сей род, — говорит блаж. Феофилакт, — легкоприимчив, легкообольстим».
О женщине сказано — немощный сосуд (1Петр. 3;7). Немощь ее главным образом состоит в подвластности природным стихиям, как вне ее, так и в ней самой. Она живет полнотой естественной жизни, не возвышаясь духом над естеством и не господствуя над ним. В этом заключается коренное различие мужской и женской психики в отношении своего естества. «Мужчина снисходит к естеству, господствуя над ним и повелевая ему. Женщина живет естеством, возвышая его до состояния наивысшей возможной для него духовности. Отсюда влечение мужа к жене, как более немощному существу, с ним хотя и однородному, но нуждающемуся в его сильной любви. Отсюда и влечение жены к мужу, как живому посреднику продолжения полноты ее естественной жизни по духу».
В силу того, что женщина живет через естество, но не выше его и являются в ней такого рода немощи как слабый самоконтроль, слепота в суждениях, подчиненность стихийным влечениям и беспорядочным чувствам. Во всей силе эти немощи явились после падения. Под таинственным и страшным влиянием греха все ее душевные движения приняли превратный вид. Например, наклонность к пристальному наблюдению за течением действительной жизни и внимание к подробностям обратились у нее в пустое любопытство и ветреность; способность проникать в сердце и узнавать по одному чутью истинный порядок вещей сделалась способностью интриговать и лукавить; потребность быть полезной и нужной заменилась жаждой нравиться и обольщать; свойство нежности перешло в кокетство; подвижность впечатлений — в каприз; влечение к мужу — в сладострастие и т.д.
Кроме того, раз в женщине преобладают движения сердечные, кровяные, то в ней с особой силой должны действовать и все те многоразличные движения чувствующей части души, одни из которых под действием греха обращаются в движения болезненные, страстные, а другие под действием благодати — в движения здравые, добродетельные. При более подробном рассмотрении греховных действий падшего естества можно выделить в женщине ее преимущественные страсти, главными из которых являются тщеславие, сладострастие и лукавство.
Тщеславие в женщине напрямую связано с потребностью привлекать к себе внимание мужчины. В глубине женской души кроется стремление быть или казаться чем-то бóльшим, чем позволяет действительность и реальные возможности. Отсюда — склонность к игранию ролей. Всякая роль избирается в зависимости от обстановки и мнения окружающих. Женщина делает себя такой, какой хочет, чтобы ее видели. Мнение окружающих — вот то зеркало, перед которым она позирует. Доказательством того, что наличествует в ней эта страсть, служат такие проявления ее души, как нетерпение упреков, жажда похвал и постоянные мысли о реакции других людей на собственные ее поступки. Причем, совсем не обязательно для нее добиться похвал; самое страшное для нее — равнодушие окружающих и возможность остаться незамеченной. Ей всегда нужно много внимания и желательно столько же одобрения. Основной ее вопрос: «Хорошо ли я выгляжу»?
К этому еще примешивается ее инстинктивное стремление к украшению себя. «Не украшать себя женщины не могут, — говорят просвещенные Духом Святым мужи, — и нельзя на них налагать обязательство: не украшай себя». Апостол Павел не только не запрещает, но даже повелевает женам украшать себя, но не в плетениих, ни златом, или бисерми, или ризами многоценными, ибо все это не придает ей красоты, если нет красоты в душе, а делы благими, единственно могущими украсить душу (1Тим. 2;10). При отсутствии душевной красоты, даже красота физическая теряет свою цену и якоже усерязь златый в ноздрех свинии, тако жене злоумней становится лепота (Притч. 11;22). Настоящая женская красота — красота внутренняя (Рим. 7;22, Еф. 3;16). В качестве единственно прекрасного всеми признается добродетель: «Лишь добродетель своей красотой свет проливает на тело; она как цветок собой украшает его; она обнаруживает очаровательность умеренности, потому что добрые нравы, как луч света собой освещают и форму». Поистине не может украсить жену ни то, что не относиться к ее природе (наряды, драгоценности, притирания, подкрашивания), ни то что относится к ее страстной части (жеманная походка, изнеженный голос, томный взгляд и т.п.). Все это есть символы беспутства, проявления похоти и сладострастия. Даже то, что считается украшением женщины — ее застенчивость и стыдливость — есть действие все тех же страстей — тщеславия и плотской похоти.
Застенчивость является от желания быть лучшим и неуверенности, что это получится. Самое страшное для застенчивости — возможность не понравиться, показаться смешным и нелепым. В острой форме застенчивость проявляет себя в ощущении, что весь мир смотрит на тебя и при этом смотрит неодобрительно, с насмешкой. От скрытого тщеславия происходит и ложная скромность, которая, охуждая себя, ожидает услышать в ответ обратные заверения.
Рядом с такой нескромной скромностью, стыдливо прикрываясь, стоит женская стыдливость — добродетель, получившая цену свою после падения. До падения беста оба нага, Адам же и жена его, и не стыдястася (Быт. 2;25), но после того, как чувственность возобладала в их естестве, отверзошася очи обема, и разумеша, яко нази беша (Быт. 3;7). Стыд — следствие греховных ощущений плоти. «Когда является в девице стыдливость? Тогда, когда она начинает ощущать в себе назначение женщины. Стыдливость — завеса греха, а не сияние святыни. Дева начинает тогда опускать вниз глаза, когда явится в ней ощущение греховное; в невинности своей она глядит прямо». Правда следует отличать детскую невинность от скотского бесстыдства. И то и другое не чувствует стыда, но ценность последнего сомнительна для человеческой природы. Прямой, но чувственный взгляд является видом дерзости и признаком развращенности.
К чему может привести женское бесстыдство наглядно демонстрирует ветхозаветный мудрец, рисуя картину обычной ситуации, когда неверная жена увлекает неразумного юношу, соблазняя его всевозможными средствами на погибель ему (Притч. 7; 6-23). Силу женского очарования и пагубность бесстыдства признают и мудрецы новозаветные, говоря, что Премудрый Господь, зная немощь человеческую, являет великую Свою милость и промышление в том, что «бесстыдство женского пола удерживает стыдом, как бы некою уздою; ибо если бы женщины сами прибегали к мужчинам, то не спаслась бы никакая плоть».
Даже, если женщине не удастся соблазнить мужчину таким образом, то это еще не означает, что она не может его больше никак соблазнить. Женщина руководится не благоразумием и духовным разумом, а чувствами испорченного грехом сердца. Сама того не желая, она может увлечься чувствами и заразиться пристрастием не только к юному, но и к мужу старческих лет. Пристрастившись, она желает обладать предметом своей страсти и не гнушается никаких способов для достижения своей цели. В особенности, она пользуется лукавством, которым прикрывает наличествующие в ней страсти движущие ею.
Все это — следствие падения. Эти свойства и способности женщина проявляет тогда, когда действует по беззаконным законам своего падшего естества, под водительством необузданной крови своей и беспорядочному действию возникающих в сердце чувств и желаний. Святой Иоанн Златоуст, возмущенный встречающимися греховными проявлениями женской природы, говорит, что кажется во всей поднебесной нет такого зверя, который был бы подобен злой женщине. Подтверждение своим словам он находит в словах премудрого Соломона, который неоднократно говорил, что мала есть всяка злоба противу злобе женстей (Сирах. 25;21), что лучше жити в земле пусте, неже жити с женою сварливою и язычною и гневливою (Притч. 21;19) или лучше жити со львом и змием, неже жити со женою лукавою (Сирах. 25;18) и лучше жити во угле непокрытом, неже во храмине общей со женою клеветливою (Притч. 25;25). «О зло, злейшее всякого зла, женщина злая! Если она бедна, богатеет злобою; если же имеет богатство, способствующее лукавству, то это вдвойне пагубно. Женщина нетерпеливое животное, неисцельный недуг, неукротимый зверь. Я видел и аспидов неукротимых укрощенными, и львов, и единорогов, и медведей прирученными; женщина же злая и, будучи обличаема, гневается, и будучи усовещеваема с ласкою, превозносится. Если муж ее облечен властию начальственною, то она и днем, и ночью, развращает его речами, побуждая к злодейству, как Иродиада Ирода; если же она имеет бедного мужа, то самолично бесчестит всех; ибо не обуздывает языка своего страхом Господним, не взирает на будущий суд, не уповает на Бога, не хранит законов любви».
Такое печальное явление представляет собой не управляемое разумом и испорченное грехом сердце, в глубине которого рождаются и из глубины которого исходят помышления злая, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, татьбы, лжесвидетельства, хулы (Мф. 15;19). Имеющая такое сердце дщерь человеческая называется дщерью погибели (1Цар. 1;16). Такая женщина представляется горчайше смерти, ибо она — сеть: сердце ее — силки, а руки ее — оковы (Еккл. 7;26) и нет ничего сильнее ее «немощи». Как сердце противящееся разуму почти всегда увлекает и низлагает его, порождая в нем помышления разного характера, так и женщина по свойству природы своей обнаруживает подобные способности в отношении мужчин, которые, все, оставив, с изумлением на ню внемлют, и отверстыми усты зрят ю, и вси иныя желают паче злата и сребра и всякия вещи предрагия (2Ездр. 4;19).
Зоровавель рассказывает об Апамине, царской наложнице, которая вела себя со властью относительно царя, снимая диадиму со главы царевы и возлагающу на себе, и по ланите бияше царя левою рукою; и кроме сих царь отверстыми усты зряше на ню, и аще посмеется пред ним, смеется и он; аще же разгневана будет нань, ласкает ю, дондеже примирится ему (2Ездр. 4; 30-31). Соломон отступил от Бога под влиянием жен-язычниц, прилепившись к ним всем сердцем своим и совратившись из-за них вслед богов иных (3Цар. 11;4). Женщина лишила Сампсона условий, при которых сопутствовала и содействовала ему Божественная благодать и предала его на поругание и казнь иноплеменникам (Суд. 15; 4-21). По вине женщины был ввергнут в темницу как преступник прекрасный и благородный Иосиф (Быт. 39;20). Предтеча Господень Иоанн безжалостно усечен мечем по действию и коварству женской злобы (Мф. 14; 8-11). Эти и подобные им примеры с несомненной очевидностью доказывают истинность слов Священного Писания гласящих, что мнози обезумишися от лиц женских и раби быша ради тех, и мнози погибоша и прельстишася и согрешиша ради жен (2Ездр. 4; 25-26). Таковы пагубные проявления женского сердца, отравленного ядом греха, проникшего в естество человеческое и овладевшего всеми «пажитями сердца».
Впрочем, всецелое устремление ко злу свойственное падшим духам, не свойственно падшему человечеству. В нем зло смешано с добром. Сердце есть та «необъятная бездна», в которой содержатся не только все виды зла, но и все виды добра. «Сердце, — говорит преп. Макарий Великий, — малый сосуд, но там есть змии, там есть львы, там есть ядоносные звери, там все сокровища порока, там пути негладкие и стропотные, там пропасти, но там также и Бог, там ангелы, там жизнь и царство, там свет и апостолы, там сокровища благодати, там есть все». Есть «все» и в женском естестве. Женщина имеет великую силу не только для порока, но и для добродетели.
Можно привести достаточно примеров таких женщин, которые проявляли необыкновенную добродетельность, доказывая тем самым, что движения сердца могут быть не только худыми, но и добрыми.
Великое человеколюбие, например, показала та богатая соманитянка, которая упросила мужа своего сделать горницу для пророка Елисея, где бы он мог отдыхать и подкрепляться пищей (4Цар. 4; 9-10). Достойна похвалы и та нищая вдовица, которая, несмотря на скудость свою, накормила пророка Илью, отдав ему последнее свое (3Цар. 17;12). Женскому естеству по природе свойственны сострадание и милосердие, как свойственны они сердцу непорочному, чистому. Чистое сердце есть сердце милующее, жалостливое. Такое сердце не может без скорби «слышать или видеть какого-либо вреда или малой печали, претерпеваемых тварью». Не может видеть и слышать того же женщина живущая по закону Божию, написанному в сердце ее. Вообще, ее душевная сфера, как и телесная, отличается нежностью организации. Ткань ее нервов нежна и податлива. Женщина, чье сердце не трогает вид горя, лишена одного из главных качеств, составляющих основу женского естества.
Если душа мужская в идеале обладает такими качествами, как твердость, независимость, крепость, сила, мужество, то идеальными качествами женской души считаются — нежность, мягкость, уступчивость, робость и слабость. Эти качества женской натуры пробуждают в мужчине самые благородные черты его природы — мужество и ответственность и смягчают черты резкие и грубые. Жена способна успокаивать растревоженного мужа своего, разгонять его излишние и тяжелые мысли, потому что женское естество наделено бесценным даром сочувствия, деликатности и умением вдохновлять. В записках св. царицы-мученицы Александры можно найти ту мысль, что власть истинной женственности состоит в ее чистоте и целомудрии, а сила ее — в мягкости.
Особенно ярко стали проявляться добрые качества женского сердца с того времени, когда Господь обновил и освятил женское естество в лице Пречистой и Пренепорочной Девы Марии, ставшей Его избранным сосудом, в который Он вложил драгоценнейшую жемчужину Свою — семя благодати Духа Святаго. Она же, восприняв сие Божественное семя и добавив от себя нечто свое (т.е. плоть), совершила таинство спасения рода человеческого, через безгрешное рождение в мир сей Богочеловека. И основные добродетели именно женской души послужили условием к совершению сего таинства.
При сравнении поведения праматери человечества — Евы и поведения ее благословенной отрасли — Марии замечается существенное различие, различие послужившее в одном случае началу греха, в другом — началу спасения. Там Ева показала всему миру свое неверие Богу, здесь мир благоговеет перед глубокой верой Марии, поверившей в возможность вместиться невместимому Богу в ограниченном пространстве утробы человеческой. Там Ева легкомысленно соглашается на лукавое предложение без труда и Божией помощи получить обóжение, здесь прямое обетование быть вместилищем Божества приемлется Марией не тотчас, а с размышлением и только при условии сохранения обета целомудрия. Там заманчивые речи начальственного ангела тьмы порождают в душе Евы гордость, здесь же великие обетования начального Ангела света не только не надмевают Марию, но, напротив, приводят ее в смущение от сознания своего недостоинства и несовершенства. Там чувственное удовольствие и суетность увлекают Еву к желанию нарушить Божию волю, несмотря на угрозу наказания, здесь, несмотря на опасность бесславия от людей, всецелая преданность и любовь к Богу заставляет Марию покориться всесовершенной воле Божией. Все это — живая вера, девственная чистота, глубокое смирение, всесовершенная любовь и преданность уготовили святую Деву Марию к принятию Сына Божия!
Те же добрые качества пробудил Господь евангельским учением Своим и Своей богоугодной жизнью во многих женских сердцах. Евангелие показывает нам случаи, где жены явно превосходили мужей своей добродетельностью. Например, Никодим после беседы с Господом не смог уверовать в Него как в Сына Божия, самарянка же не только уверовала во Христа, но старалась привлечь к той же вере и других (Ин. 4; 4-43). Господь обличает Симона фарисея в том, что он осудил такую женщину, которая превзошла его делами веры и любви, оказавшимися ценнее всех вместе взятых «праведных» дел его (Лук. 7; 36-50). Также примером жены сирофиникианки Господь осуждает неверие, лицемерие и жестокость фарисеев, с которыми Он столкнулся накануне (Мф. 15; 22-28). Кровоточивая жена, болевшая «унижающей» ее женское достоинство болезнью, не постыдилась при всех признаться не только в том, от какой болезни она исцелилась благодаря Господу, исповедовав тем самым Его Божественную силу пред всеми, но и в том, что она дерзнула прикоснуться ко Господу из состояния «нечистоты» (Мф. 9; 20-22). Нельзя обойти молчанием и тот факт, что в трудную минуту Господа оставили ученики, но не ученицы. Их преданная любовь ко Господу превозмогла страх перед опасностью и дала мужество и твердость в перенесении тех нравственных мук, которые они испытали при созерцании крестных страданий и смерти возлюбленного их Учителя! Среди шедших ранним утром на гроб Спасителя для помазания его благовонным миром не нашлось ни одного мужчины, так что возникло даже недоумение по поводу того, кто им отвалит камень от входа в пещеру, ибо сами они сего сделать были не в состоянии в силу физической своей слабости (Мк. 16;3). Но неизменная любовь и преданность к Спасителю все равно побудили их идти на гроб Его утру глубоку. Господь отметил их великое усердие и глубокую привязанность к Нему Своим явлением им, так что сей «столь презираемый пол, первый наслаждается созерцанием высоких благ».
Все это они получили за то, что сердце их принадлежало Господу. На Нем сосредотачивались все их мысли и желания. Его учение, как некое сокровище, они восприняли не умом, а сердцем и бережно хранили в немощном сосуде души своей по примеру святой Девы Марии, которая первая начала слагать в сердце Своем все слова Сына Своего (Лук. 2;9). Необходимо отметить тот факт, что в Евангелии, да и во всех книгах Нового Завета, нет упоминания ни об одной женщине, которая была бы против учения Христова или имела что-то против Самого Христа, в то время как со стороны мужчин Господь часто встречал неверие, неблагодарность, презрение и даже ненависть. Объясняется это тем, что мужчины преимущественно живут и руководствуются умом, который по свойствам своим отличается холодной рациональностью, пытливостью и склонностью к сомнениям. Женщины же живут сердцем и воспринимают всякую истину сердцем же, не пользуясь рациональными, логическими доказательствами. По отношению к христианству этот способ познания истины оказывается часто более верным и более надежным, как это признал один святой муж, сказавший, что не мудрое, а буяя мира избра Бог, да премудрыя посрамит, и немощная мира избра Бог, да посрамит крепкия (1Кор. 1;27).
Наглядным примером, подтверждающим эти слова, является пример святых жен-мироносиц, доказавших всему миру ту истину, что сила Божия в немощи совершается (1Кор. 12;9). Почему так? Потому что вся наша жизнь и в том числе жизнь духовная осуществляется и выражается собственно в сфере сердечной. «Сердце есть начало и корень всех деяний наших»,— говорят святые Отцы. На этом же основании они советуют всякую истину доводить до сердца, возбуждая сочувствие к ней. Когда истина перейдет в чувство и войдет в сердце, тогда она обратится в самоé существо души и образуется от этого ничем непоколебимое убеждение в истине. Чтобы истина начала свое действие в душе требуется ее довести до сердца через сочувствие к ней. Когда же истина войдет в сердце через чувство, тогда произойдет сроднение души с истиной и образуется ничем непоколебимое убеждение в истине.
Впрочем, прежде чем истина перейдет в сердце ее надо сначала найти, а потом довести до сердца. А к этому приспособлена скорее психика мужская, чем женская. Есть в женской психике то качество, что она как бы не очерчена резко и ясно. Женское мышление — неоформленная, но готовая принять любую форму материя. Мужское мышление принципиально отличается от женского потребностью в ясных и твердых формах. Мужчина обладает тем же психическим содержанием, что и женщина, но только в более расчлененной форме. Там, где переживания у женщины неопределенны, смутны, у мужчины уже имеются ясные отчетливые представления, которые сопровождаются вполне определенными чувствами. Мысль и чувства мужчины можно различать, тогда как подобного самостоятельного различения нельзя обнаружить в женской природе. К тому же женский ум не стремиться проникнуть в «глубь вещей». Он как бы только осязает предметы, пробует, скользит по поверхности, но не может схватить их сущности и составить определенные о них понятия. Такое мышление не может быть самостоятельным и не может оставаться в одиночестве без ощущения своей беспомощности.
Именно в этих чувствах одиночества, покинутости, беспомощности и неопределенности очень ярко проявляет себя женская немощь. Еве Господь сказал по падении: «К мужу твоему обращение твое и той тобою обладати будет» (Быт. 3;16). Эта «обращенность» к мужу не столько плотского, сколько психического характера по всей очевидности и «действует во всех одиноких женщинах, преломляясь и приукрашаясь бессознательно самым разнообразным способом». Из-за этого женщине трудно, даже невозможно быть одной. Она нуждается больше чем мужчина в том, чтобы ее любили, жалели, утешали, потому что сама себя утешить она не может. У нее может быть хорошая память, она может многое запомнить, но проанализировать полученные знания, сделать логические заключения самостоятельно ей трудно. Многие жизненные впечатления, в особенности отрицательные, остаются в женском сознании необъясненными. Она не может самостоятельно разрешить противоречия, возникшие в ее мозгу, что нередко приводит к истерической реакции. Нужно, крайне нужно ей, чтобы кто-то объяснил и разрешил ее недоумения. Этот кто-то — мужчина. От него женщина всегда требует определенных взглядов, чтобы иметь возможность заимствовать их у него. На этом именно и основывается ее психическая зависимость от мужчины. Взятая от Адама непреодолимо тянется к нему, желая обрести опору и занять то место, которое прежде занимала в нем.
Но в то же время она сама не действует, но ждет действий от мужчины; она в глубине души своей ожидает, что ее придут искать, хотя бы пришлось ждать всю жизнь. Таков естественный порядок вещей: не сердце поднимается к уму, а ум снисходит в сердце. Место жизни — сердце; там фокусируются все силы души. Ум, сошедший в сердце, начинает возделывать, изменять все множество душевных сил (энергий), переустраивая душу и приготовляя ее к принятию благодати. Сердце призвано к сохранению создаваемого умом нового устроения души или нового состава души, способного к соединению с Божеством.
Такой душевный состав святые Отцы называют Церковью. Церковью называется и брачный союз мужчины и женщины (Рим. 16;4). Главой Церкви, как известно, является Христос. И в каком смысле Христос является главой по отношению к Церкви, в таком же смысле и муж является главой по отношению к жене (Еф; 5;23). Христос стал главой Церкви через спасение ее. Он — Спаситель тела Своего, то есть Церкви (Еф. 2;23). И муж является главой жены как спаситель ее. Именно такова мысль Апостола: как Христос, будучи главою Церкви, промышляет о ней и спасает ее, так и муж — спаситель жены, ее защита и покров. На этом основании от жены требуется повиновение мужу якоже Господу (Еф. 5;22) или иначе, повиновение Господу через мужа. Муж — посредник между женой и Господом, и жена не может прийти ко Господу без сего посредника. Впрочем, и муж без жены не может жить с Господом, как лишенный корня и своего жизненного начала. «Жену добле кто обрящет, дражайши есть камения многоценнаго таковая, — говорит Писание, — дерзает на ню сердце мужа ея; такова добрых корыстей не лишится; делает бо мужу своему благая во все житие его» (Притч. 31; 10-12). Добрая жена помогает ему в приобретении основных добродетелей сердечных — живой веры, нетленной чистоты и самоотверженной любви, отчего стяжевает Он благодать от Бога, по сказанному, иже обрете жену добру, обрете благодать (Притч. 18;22). Поэтому мужу заповедано искать единения с женою через жертвенную любовь к ней (Еф. 5;25). Ведь от этого зависит его собственная жизнь и благополучие. Любяй бо свою жену, себе самого любит (Еф. 5;28), потому что она — часть его самого, кость от костей его и плоть от плоти его, и кто не заботиться о благосостоянии плоти своей, тот не заботится о собственном своем благосостоянии. Жена есть помощница мужу в деле их совместного спасения и должно мужу заботится о ней так же, как душе должно заботится о плоти своей, питая и грея ее по подобию того как Христос питает и греет Церковь Свою (Еф. 5;29). И как цель попечительства Христа о Церкви такова, чтобы спасти ее от порока, греха и безобразия, вернуть ей прежнюю ее славу, святость, непорочность (Еф. 5;27) и сообщить ей вышеестественное состояние одухотворения через соединение с Божеством, так пусть пекутся и мужья о женах своих, преобразовывая их и себя через них в то вышеестественное, равноангельное состояние, в котором несть раб, ни свободь и несть мужеский пол ни женский но вси бо едино о Христе Иисусе (Гал. 3;28).
Достижение сего состояния, есть достижение Царствия Божия и совершается сие достижение таинственным образом глубоко внутри каждой человеческой души (Лук. 17;21). Но тайна сия велика есть (Еф. 5;32) и откроется она не раньше славного пришествия Господа нашего Иисуса Христа, коему подобает всякая слава, честь и держава со Безначальным Его Отцем, пресвятым, благим и животворящим Его Духом, ныне и присно, и во веки веков! Аминь.
